be my hand
Это так потрясающе. даже под кат запихивать такую красоту не буду
"Джимми-Джим, - говорит река и вздыхает тяжко, как мудрый клен, - ну какие веси и города, если можно петь у родных знамен?"
"Джимми-Джим, - говорит река, - и куда бежать, за какой судьбой? У тебя невеста, поля, луга - вот и пой для них, да для речки пой. Пой о ночи темней чернил, и о трелях птиц, и о сне времен. Пой о ливнях, дождях, любви - обо всем вокруг и в тебе самом".
"Это лучший мир, - говорит река, - не ходи за край, не стирай ступней. Твоя участь здесь чересчур легка, что не хочешь ты покориться ей? Джимми-Джим, расскажи мне, кто и когда успел заманить тебя? Кто быстрей реки или мягче мхов, ярче звезд в ночи или искр огня? Или город, может, тебе не люб? Али речка чем-то тебя злобит? Я напевом древним тебе пою, заклинаю тихо - останься, Джим".
"Джимми-Джим, - говорит река, и в журчаньи этом струится сталь, лишь на слове "Джимми" дрожит слегка, - ну зачем тебе - да в чужую даль? Там безвестный мир, не дойдет письмо, а случится что - не прознаем мы. И остаться там тебе суждено. Да и жить не дольше одной луны. Мне открыты тайны чужих судѐб, и я вижу все, что тебя влечет. Ты ведь лучший в нашем краю поэт, каких в мире даже наперечет. Тебя слава ждет на короткий срок, ты любовь найдешь среди милых дам. Но удел решен: ты собьешься с ног и на долгий месяц лишишься сна. Такова цена твоих песен, Джим, потому постой еще, да подумай вновь. Тебя любят здесь, так что не спеши - не спеши пролить свою красну кровь".
Поправляет Джим ремешок лютни, за улыбкой прячет свою печаль. Он давно готов к своему пути, его манит с детства чужая даль. Ему речку жаль оставлять одну, да свои луга, да поля-леса, но решил уж Джим: "Суждено - умру, все равно уже не вернусь назад".
"Понимаешь, речка, - вздыхает Джим, опуская руку в поток воды. - Я хочу на волю, хочу пожить".
"А моя вот жизнь - это только ты".
Пока смотрит Джим удивленно вниз, высыхает русло большой реки. Он не видел в жизни, чтоб духи нимф покидали дом из сырой земли. Наперед увидела нимфа рек, что не внемлет Джим да уйдет на смерть. Он далеким весям подарит свет, но потом и сам превратится в свет. Его лютня станет большой звездой, что всегда укажет дорогу в дом.
Только если Джим не придет домой, то реке неважно его "потом".
Джим сидит один на сырой земле и заводит песню о духе рек, о дорогах дальних и о судьбе, да о том, как краток волшебный век - перебором струн и молитвой слов отпевает нимфу и свой отъезд.
Так последнее волшебство навсегда исчезло из наших мест.
URL записи
17.10.2015 в 19:24
Пишет Mikk Frollo, the ex-archdeacon of Notre Dame:"Джимми-Джим, - говорит река и вздыхает тяжко, как мудрый клен, - ну какие веси и города, если можно петь у родных знамен?"
"Джимми-Джим, - говорит река, - и куда бежать, за какой судьбой? У тебя невеста, поля, луга - вот и пой для них, да для речки пой. Пой о ночи темней чернил, и о трелях птиц, и о сне времен. Пой о ливнях, дождях, любви - обо всем вокруг и в тебе самом".
"Это лучший мир, - говорит река, - не ходи за край, не стирай ступней. Твоя участь здесь чересчур легка, что не хочешь ты покориться ей? Джимми-Джим, расскажи мне, кто и когда успел заманить тебя? Кто быстрей реки или мягче мхов, ярче звезд в ночи или искр огня? Или город, может, тебе не люб? Али речка чем-то тебя злобит? Я напевом древним тебе пою, заклинаю тихо - останься, Джим".
"Джимми-Джим, - говорит река, и в журчаньи этом струится сталь, лишь на слове "Джимми" дрожит слегка, - ну зачем тебе - да в чужую даль? Там безвестный мир, не дойдет письмо, а случится что - не прознаем мы. И остаться там тебе суждено. Да и жить не дольше одной луны. Мне открыты тайны чужих судѐб, и я вижу все, что тебя влечет. Ты ведь лучший в нашем краю поэт, каких в мире даже наперечет. Тебя слава ждет на короткий срок, ты любовь найдешь среди милых дам. Но удел решен: ты собьешься с ног и на долгий месяц лишишься сна. Такова цена твоих песен, Джим, потому постой еще, да подумай вновь. Тебя любят здесь, так что не спеши - не спеши пролить свою красну кровь".
Поправляет Джим ремешок лютни, за улыбкой прячет свою печаль. Он давно готов к своему пути, его манит с детства чужая даль. Ему речку жаль оставлять одну, да свои луга, да поля-леса, но решил уж Джим: "Суждено - умру, все равно уже не вернусь назад".
"Понимаешь, речка, - вздыхает Джим, опуская руку в поток воды. - Я хочу на волю, хочу пожить".
"А моя вот жизнь - это только ты".
Пока смотрит Джим удивленно вниз, высыхает русло большой реки. Он не видел в жизни, чтоб духи нимф покидали дом из сырой земли. Наперед увидела нимфа рек, что не внемлет Джим да уйдет на смерть. Он далеким весям подарит свет, но потом и сам превратится в свет. Его лютня станет большой звездой, что всегда укажет дорогу в дом.
Только если Джим не придет домой, то реке неважно его "потом".
Джим сидит один на сырой земле и заводит песню о духе рек, о дорогах дальних и о судьбе, да о том, как краток волшебный век - перебором струн и молитвой слов отпевает нимфу и свой отъезд.
Так последнее волшебство навсегда исчезло из наших мест.