[ksobakaa]

сил нет. не напишу сегодня-завтра уже точно ничего.



для Мэд и Соловеи. надеюсь, мы будем в одном котле
(кто его знает что это, и кусочки уже видели, но пусть будет)

СОЛОВЕИ, ВАША ОЧЕРЕДЬ

SWV|| Кайло Рен\ Генерал Хакс, немного рейтинг, немного хуйня невнятная, 1,3 к

Едва завидев рыжую голову со спины, Кайло Рен решил: генерал Хакс его непередаваемо бесит. Когда тот повернулся, оглядел вошедшего с легким подобием насмешки в уголках губ, то стало ясно, что чутье Рена не подвело.
У генерала острые скулы и серые глаза; руки по-военному сцеплены сзади, осанка статная и ровная. Он весь пышет уверенностью в себе, в том, что находится на своей территории, где никто не посмеет устанавливать свои правила.
У Кайло Рена чуть сиплый голос, но из-за маски на лице трудно определить возраст говорящего. Хакс зло вглядывался в черный пластик, силясь рассмотреть там глаза, и чувствовал, как внутри разливается горячая ярость. Ему не нравилось, когда не удавалось получить интересующую информацию.
Генерал поправил ремень, который и так сидел идеально, дал подчиненным отмашку возвращаться к работе и демонстративно не стал поворачиваться в сторону говорящего Кайло Рена. Ненависть стала первой связующей эмоцией, мостом их дальнейшего взаимодействия.

Заставить его снять маску оказалось не так трудно - просто попросить. Вопреки догадкам, под ней не было никаких ужасающих шрамов, одного-единственного глаза (оба были на месте) или вообще хоть чего-нибудь, что объясняло, почему Кайло Рен носит маску. Хакс всматривался в его совсем юное лицо, которое, казалось бы, не знало других выражений, кроме как угрюмая злость, и думал о том, что было бы неплохо съездить по этому лицу кулаком. Хорошенько так ударить за большое количество уничтоженной в порыве гнева техники; чтобы синяк неделю не сходил, чтобы кровь носом пошла, чтобы почувствовать, холодная ли у него кожа. Хакс поморщился.
- Доволен? - негромко спросил Рен.
Слышать этот голос и видеть, как двигаются его губы, было необычно, непривычно; Хакс интуитивно старался запомнить каждую деталь. Почему-то в голове билась мысль о том, что это может быть первый и последний раз, когда он видит Кайло Рена без маски, что по неясным причинам расстраивало.
Губы у него были полные, приятного алого цвета; у Хакса поджались пальцы на ногах, стоило ему представить, как он наотмашь бьет по этим губам, как они приоткрываются, стоит сильно сжать Рену горло, как из них вылетают хриплые звуки, возможно, мольбы или ругательства.
- Не совсем, - уклончиво ответил генерал.
Рен приподнял одну бровь, и от этого хотелось рассмеяться, потому что все эти эмоции, отраженные на лице, были в новинку. Хотелось бросить какую-нибудь колкость, но ничего не шло на ум. Кайло молча надел маску, поправил плащ и покинул комнату. Хакс выдохнул сквозь сжатые зубы. С каждым днем терпения становилось все меньше.

Такой мальчишка, когда рушит компьютеры и пульты управления своим мечом. «Самый настоящий подросток», - думает Хакс, оглядывая разрушенный кабинет.
Кайло Рен стоит к нему спиной, - видно, что он тяжело дышит, - медленно убирает меч и небрежным жестом поправляет плащ.
- По моим подсчетам ты задолжал мне чуть ли не новую военную базу, - холодно говорит генерал, не сразу осознавая, что при определенных интонациях его фраза вполне могла бы сойти за шутку.
Но голос у него скуп на эмоции, да и хватает эмоциональных всплесков в этой комнате. В голове появляется совершенно дикая мысль о том, что они с Реном отлично совместимы хотя бы на этом уровне: один неуравновешенный и чересчур чувствительным к порой обычным вещам, а другой всю жизнь положил на то, чтобы стереть у себя признаки эмоциональности. Если игнорировать факт наличия разрушительной ненависти друг к другу, из них вышла бы великолепная команда. Хакс пожимает плечами сам себе.Насчет себя он даже не совсем уверен, но вот Рен точно не командный игрок.
Хакс почти с удовлетворением смотрит, как у Кайло Рена дрожат его бледные руки со сбитыми костяшками (где он их уже умудрился поранить?), и борется с желанием подойти ближе, схватить его за запястье и притянуть его ладонь ко рту. Провести языком по костяшкам, попробовать на вкус кровь; она наверняка самая обычная, красная и соленая, но черт его знает.
Кайло ловит его взгляд, смотрит в ответ по-особенному злобно, а потом стремительно выходит из помещения, не бросив напоследок ни слова. Хакс не может удержаться и закатывает глаза.
- Чертов ребенок, - говорит он зачем-то вслух.

В темных коридорах, с полу распахнутыми одеждами Кайло Рен совсем не похож на мальчишку. Он напоминает Хаксу о своей физической силе, о своих многолетних тренировках, о возрасте, в конце концов, когда пригвождает к стене всем телом, грубо просовывая колено между ног. Генерал невольно выдыхает, очень громко, оглушительно громко в тишине полуночных коридоров, и закрывает глаза. Чувствует губы, язык, зубы Рена на своей шее, чувствует, как тот бесцеремонно отодвигает ворот его форменного мундира, чтобы оставить багровый след, и в контексте романтических отношений это, может, и было бы забавно. Но между ними совершенно точно ничего нет, кроме чистой как слеза взаимной ненависти, поэтому столь дерзкое поведение Кайло Рена вызывает не самые приятные эмоции.
Рен жадный до касаний, и это не может не раздражать. Хакс терпит ровно три минуты, затем отталкивает его от себя.
- Хватит. Меня. Трогать. – Отчеканивает каждое слово, звучат они как пощечины.
Кайло безмолвно делает шаг назад, и это неожиданное послушание на секунду обескураживает. Хакс неловко поправляет свой мундир, затягивает пояс и машинально проводит рукой по идеально уложенным волосам. Рен неотрывно смотрит на него, причем таким взглядом, словно сейчас кинется ему в ноги и начнет умолять. Было бы неплохо, конечно, но генерал допускает мысль, что это игра его собственного воображения. Он коротко кивает в сторону своей каюты: Рен кивает в ответ и идет туда первый, шагает уверенной походкой, будто точно знает, что у Хакса нет ни единого шанса сейчас за ним не пойти. Им обоим это нужно.
На кровать они неуклюже падают, и Хакс окончательно раздражается, когда Рен подминает его под себя и пытается стащить с него мундир. Форма – это неприкосновенность, они это знают, но Рен всякий раз забывает (или же делает все назло).
Руки у Хакса ледяные как у покойника; Кайло морщится, когда тот касается его плеча, скользит раскрытой ладонью вниз, сжимает запястье и грубо тянет к себе. Они сталкиваются телами, но Хакс моментально выставляет свои правила в этой игре одним ловким движением. Он по-кошачьи мягко вжимается в Кайло, выдавливая из него судорожных выдох, ухмыляется нагло и самодовольно, трется о его бедра и не отпускает запястья Рена.
Это так не похоже на генерала - отсутствие безэмоциональной, сухой маски уверенности в себе, но Рен знает, что перед ним разворачивается целый спектакль. Хакс обманчиво мягко гладит его руки, в следующую секунду больно кусая за кожу в области ключиц; ни намека на чувственность, лишь отточенные движения, как по инструкции. Хаксу известно, что нужно сделать - где надавить, где укусить, - чтобы Кайло Рен запрокинул голову и судорожно выдохнул. Рен никогда не признается ему в этом, но он искренне наслаждается этой информационной властью Хакса, который не разменивается на лишние жесты или слова. Он не имеет понятия, с кем еще Хакс ведет себя так, выглядит таким образом, и не сказать, чтобы Рена это особо сильно заботило. Главное, что сейчас Хакс смотрит на него с нескрываемой ненавистью, почти яростью, и все это - злость, насмешки, возбуждение - для него, Рена.
Они никогда не целуются, и это с первого же их момента близости становится правилом. Одним из многих негласных правил, что пришлось со временем установить.
«Не трогай мою форму». «Не приближайся ближе, чем ты сидишь сейчас». «Не смей оставаться тут дольше, чем ты можешь пригодиться».
Рен поднимает вверх руку с растопыренными пальцами, и Хакс чувствует стальную хватку на своей шее. Становится трудней дышать с каждой секундой; генерал прогибается в пояснице, судорожно глотает воздух приоткрытым ртом и чувствует острый прилив возбуждения.
- Эй, ты, - шепчет Хакс, но в тишине это звучит почти громко.
Рен поднимает на него удивленные глаза. Что-то новенькое.
Хакс трясущейся рукой тянется к нему, и совершенно непонятно, чего он хочет. Кайло Рен отпускает его, расслабляет хватку, и генерал ощущает, как Сила медленно, как морская волна, отступает. Он коротко, рвано дышит.
- Твоя рука.
Рен понимает его мгновенно и даже не бросает в ответ едкую шуточку.
Хакс делает глубокий вдох и закрывает глаза. Ладонь у Рена широкая, сильная, напряженная; он не играется, а все делает в полную силу, от чего у генерала начинает кружиться голова.
Рен едва ли не впервые слышит такой тонкий, протяжный стон от Хакса и в качестве ответной благодарности сжимает пальцы чуть ниже, чем то место, где должен, по идее, заканчиваться ворот мундира.


ну здравствуйте. мне двадцать и в новогоднюю ночь я писал бездуховную ебельку.
С Новым годом, товарисчи!

генерал Хакс\Кайло Рен, ебелька в коридоре, без начала и конца, в всем виноваты Мэд и Соловеи, около 500 слов, праздник к нам приходит

Они стакиваются ртами, пытаются вырвать инициативу друг у друга, но получается из ряда вон плохо. Лихорадочные вдохи-выдохи звучат громко, бьются как эхо о стены в ушных перепонках, стучат в висках.
Хакс прижимается всем своим телом, словно его главная задача заключается в том, чтобы не дать Кайло Рену пошевелиться. Генерал кладет ладонь на его пах, грубо сжимает и хватает пальцами за подбородок, привлекая внимание на себя. Рен смотрит ему в глаза совсем недолго, интуитивно переводя взгляд на губы, и Хакс впечатывает его поцелуем, стукая его головой о стену. Целуются они тоже нервно и как-то неправильно, и Хакс даже успевает осознать, насколько все пошло не по его первоначальному плану, где Кайло Рен должен был приползти к нему на коленях сам, умоляя прикоснуться к нему. План не предусматривал того, что Хаксу самому захочется вжаться бедрами в бедра Рена, не отпуская, несмотря на то, что в коридоре в любой момент их может кто-нибудь увидеть.
Рен задирает голову еще сильнее, подставляя шею, и Хакс почти вгрызается, больно кусает, крепко сжимая за плечи, все еще не позволяя вырваться. Кайло Рен приоткрывает рот и хрипло стонет, а в следующую секунду генерал ловит его губы своими, глубоко целует, не давая стону вырваться наружу.
Рен удивительно послушный, исполняет все, что Хакс ему приказывает делать жестами или короткими фразами. Кажется, словно у него уносит крышу от этих лихорадочных прикосновений, так он трясет головой, изредка смахивая падающие на лицо волосы, так он хватается пальцами за выглаженную форму генерала, так он молча умоляет сделать с ним что-то еще. Хакс смотрит в его темные, наполненные самыми разными эмоциями глаза и понимает: парень изголодался. Кайло Рен еще ни разу не ослушался, не возразил, хотя бы для закономерности, по привычке, как он делает это каждый чертов раз.
Хакс втягивает через сжатые зубы воздух и пытается привести мысли в порядок. Действовать медленно не получается, потому что кожа у Кайло Рена не в пример горячая, и глаза совершенно безумные; кажется, он голыми руками его убьет, если генерал остановится. У самого же Хакса чуть трясутся руки от желания: они ведь продолжали эту игру «не трогай меня и делай вид, что мы не знакомы» довольно долго.
Хакс слышит свои собственное тяжелое, сбитое дыхание и думает, что последний раз вот так по-глупому поддается. Бесконечные одежды Кайло Рена непередаваемо бесят сейчас: он словно обмотан сотней тканевых кусков, и проще состариться, чем добраться до голой кожи, что скрывают эти черные одеяния.
Генерал шлепает Кайло Рена по предплечью, и тот практически машинально закидывает на него свои длинные руки. Никаких споров, показушных возражений и препираний. Как необычно.
- Крепче, - бросает Хакс и удивляется, как хрипло звучит его собственный голос.
Рен безропотно тянет руки, прижимается сильнее, обнимает за шею еще крепче, и от этой покорности становится только хуже. Хакса бесит это непередаваемо, его преследует мерзкая мысль о том, что Рен притворяется, издевается над ним, и вот-вот рассмеется, глядя в лицо.
Хакс подхватывает его под бедро и тянет на себя. Сомнения по поводу притворств почти моментально рассеиваются, когда Рен издает ровный, тихий звук, похожий на стон удовольствия. Генерал выдыхает ему в шею, борясь с приступом злости. Он тут же начинает двигаться мстительно грубо, не давая шанса привыкнуть или хотя бы сделать вдох. Через полминуты Рен принимается скрести ногтями по его спине, словно хочет что-то сказать, и даже через ткань мундира Хакс чувствует, как сильно тот царапается.